Ирина Веселова закончила программу Public History и была выбрана лучшей выпускницей 2022 года. Ее магистерская диссертация посвящена рок-музыке в недемократических режимах, — именно этой темой Ирине было интересно заняться после защиты кандидатской по истории.
Это интервью — о том, как полететь на другое полушарие в поисках респондентов, что послушать, чтобы лучше понять эпохи позднего застоя в СССР и последней диктатуры в Аргентине, и как вновь взяться за исследования после защиты кандидатской.
Научный руководитель: Илья Кукулин, кандидат филологических наук
В своей диссертации Ирина проводит сравнение реакционных политических механизмов двух недемократических режимов в отношении рок-движения, чтобы определить какие культурные и социальные процессы скрываются за ними и интерпретировать роль рок-музыки в обществе и в официальном дискурсе.
Как у вас сложилась такая тема исследования?
Если начать издалека, то еще в 2018 году я защитила кандидатскую по истории. Я занималась мексиканской историографией XVIII века, и это, как вы понимаете, не имеет ничего общего с нынешней темой и, в целом, с тем, что я писала в Шанинке. Но я решила, что наконец-то смогу написать здесь о том, что было бы просто интересно по-человечески.
Про рок-музыку я хотела писать изначально, но это было именно про советский рок. К счастью, мой научный руководитель Илья Владимирович Кукулин и руководитель программы Андрей Леонидович Зорин направили меня в русло компаративистики. Они сказали, что это было бы интереснее, если я смогу сравнить. И я нашла такие параллели, по которым это можно было сделать.
У вас получилось поработать с двумя полями: с испано- и русскоязычным. Как это было?
Я преподаю испанский язык и суммарно два года прожила в Испании, поэтому общение на языке не было проблемой. Наверное, самым трудным было найти респондентов, потому что это было мое первое путешествие в Аргентину, у меня там еще не было знакомых, но очень удачно все сложилось за три недели. Я много чего успела и даже провела больше интервью, чем могла бы собрать. Мне кажется, что это специфика аргентинского общества: там люди достаточно отзывчивые, очень заинтересованные, точнее, благожелательные. Если человек проявляет интерес к их истории и культуре, это всегда захватывает, и они быстро идут на контакт.
Вы специально поехали в Аргентину, чтобы провести интервью?
Да! Когда я поняла, что моя тема будет связана и с СССР, и с Аргентиной, то решила для себя: «раз у меня есть отпуск, то надо его использовать и поехать». Но это был действительно только личный интерес в плане исследования. Заодно я познакомилась со страной.
Это был первый раз, когда вы ехали так далеко ради исследования?
Да, действительно, и вообще первый раз так далеко! Я никогда не была за океаном, на другом полушарии.
Можно ли говорить, что какие-то элементы культурной политики того времени остались продуктивными для недемократических режимов и сейчас?
Да, безусловно. Диктатуры, к сожалению, не исчезают из этого мира. И, к сожалению, актуальность моей работе придают и события нынешние. Буквально полгода назад была новость о том, что появились негласные списки исполнителей, которые желательно не исполнять на дискотеках и мероприятиях. Это очень перекликается с тем, о чем я писала. Я работала в архиве РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории), в молодежном отделе. Там были письма журнала "Ровесник" за 1980-й год, в которых люди присылали эти списки и спрашивали: "А почему, собственно говоря, нам нельзя проигрывать это на дискотеках?", потому что это было либо неофициально, либо полуофициально. Увы, но сейчас такое тоже есть.
«Процесс взаимодействия властей и молодежи, участвовавшей в рок-движении, можно было бы в этом случае описать следующей схемой: увлечение рок-музыкой и идеями новой культуры – реакция властей – реакция молодежи на попытку подавления формирующейся индивидуальности путем усугубления девиантного поведения. Но с моей точки зрения такая схема хорошо применима для демократических обществ. В случае обществ недемократических, рассматриваемых в этой работе, последний пункт чаще всего приводит не к открытому бунту, а к иным формам протеста».
Веселова И.Ю. Рок-музыка в официальном дискурсе двух недемократических режимов: СССР (1975–1986 гг.) и Аргентина (1976–1983 гг.) / МВШСЭН. Москва, 2022. С. 41.
Можете ли вы порекомендовать плей-лист советского и аргентинского рока той эпохи, чтобы максимально четко понять, что это было за время?
В Аргентине, безусловно, группа «Serú Girán». Я как раз приводила пример с «Песней Алисы в стране» («Cancion de Alicia en el pais»), потому что это был такой эзопов язык, через который группа критиковала диктатуру, это был 1980-й год. Хорошо видно, как исполнители с ослаблением режима становились все смелее в плане критики. Для советского времени несколько сложнее, потому что этот эзопов язык уже долгое время был в ходу. Он очень органично вошел в советскую рок-музыку, когда музыканты стали исполнять рок на русском языке. Им не нужно было этому учиться так, как этому научились аргентинские исполнители. В качестве примеров можно привести, допустим, песни «Марионетки» или «Скворец», группа «Машина времени». Послушайте!
Блиц. В этой части мы спросили о самых насущных проблемах исследователей.
Сколько времени заняла работа над исследованием?
У меня был 1-годичный трек, и времени было впритык. Окончательно с темой я определилась в начале февраля. Мне повезло, что я тоже работаю в университете и у меня есть летние каникулы, когда можно было собрать оставшийся материал и посвятить их написанию собственной работы. Я бы сказала, что процесс написания был перманентный. Он идет параллельно с тем, как ты осмысливаешь саму работу, потому что ты читаешь какие-то источники, ты собираешь интервью, потом в процессе у тебя возникают мысли, которые обязательно нужно записывать, иначе это уйдет в пустоту. То есть эту постоянную рефлексию нельзя оставлять без заметок, которые потом обязательно пригодятся в процессе написания готового текста.
Я не писала эссе по этой тематике. У нас был только доклад, который мы делали про Егора Летова коллективно, но это скорее было про эмоции в истории. По курсу историографии я тоже не стала писать об этом, потому что решила, что весь материал, который я подготовлю, лучше пойдет в работу.
Как выбрать научного руководителя?
Хорошее слово — выбрать. К сожалению, очень редко даже самая лояльная система позволяет именно самому выбирать научного руководителя. Я думаю, что здесь мне повезло. Насколько я понимаю, на остальных направлениях тоже существуют семинары, на которых вы обсуждаете вашу тематику и готовитесь к написанию диссертаций. Наши семинары вел Андрей Леонидович Зорин, он и порекомендовал научного руководителя. Это было не строго, он советовал связаться с потенциальным научным руководителем и обсудить тематику. Если какой-то контакт происходит, если он кажется вам успешным, то, думаю, нужно смело бросаться с головой в работу.
Как справиться с выгоранием во время работы над большим исследованием?
Прежде всего, это страх чистого листа. Он присутствует у многих, даже с опытом не проходит. Но чем больше ты пишешь, тем проще тебе становится это делать. В процессе вырабатывается навык, хотя иногда это и может быть такой достаточно фрустрирующий опыт, как у меня было с кандидатской диссертацией, – эта бюрократия, которая тебя пугает больше, чем само написание работы. После этого какое-то время мне не хотелось писать вообще, точнее, мне хотелось исследовать, но было очень тяжело заставить себя сесть и писать. Я хотела, но мне было страшно, что это будет плохо или неинтересно. И здесь, на самом деле, я хочу сказать большое спасибо своему научному руководителю, потому что он сработал не только как очень разбирающийся в теме человек, но поддержал психологически. Очень важно, чтобы кто-то подбодрил.
Для меня наука — это прежде всего созидание, которое особенно важно в те моменты, когда кажется, что окружающий мир разваливается, что человечность, любовь и справедливость отступают под натиском невежества и жестокости. Мы все выбрали непростой путь созидания – долгий, трудный и очень тернистый, но я верю, что дорогу осилит идущий
В англоязычных диссертациях принято писать благодарности. Кого бы вы еще хотели поблагодарить за помощь в исследовании?
В первую очередь, моего научного руководителя Илью Владимировича Кукулина. Он читает курс по современной историографии СССР. Безусловно, руководителя программы Андрея Леонидовича Зорина – за то, что он направил в нужное русло. Конечно, всех моих преподавателей и коллег, потому что наши семинары, где мы делились собственными идеями, были очень полезны. Такие обсуждения потом дают пищу для размышлений.
Я благодарна Шанинке за человечность. Говорить друг с другом, слышать друг друга, учиться друг у друга, — все это про Шанинку.
