Социолог Дмитрий Рогозин — о своей книге «Столько не живут: чему нас могут научить столетние старики»

«Любая книжка – это интерпретация, парафраз и стечение обстоятельств. Научная – не исключение. Правда, российские ученые всё еще не изжили наукообразный, объективированный язык прошлого столетия, но это скорее указывает на их скованность и самоцензуру, нежели на особенности научного языка описания. Монотонное перечисление предмета, объекта и метода, избегание личных местоимений, трансформация глаголов в отглагольные существительные, длинные и однообразные, без комментариев, списки предшественников – такая наука заслуживает ровно то, что получает: быстрое прочтение и столь же быстрые похороны, где-нибудь в пыли библиотечных хранилищ. Не скажу, что я пытался избежать подобной участи. От судьбы ведь не уйдешь. Но точно, не прятал интерпретацию, парафраз и стечение обстоятельств за невнятными объективированными речевыми конструкциями.

Итак, первое, интерпретация отразилась в пересмотре всем известного метода «обоснованной теории», привычной глезеровской процедуры перехода от свободного кодирования к осевому, с последующим обогащением текста собственными мемами и примечаниями. Или менее привычной кларковской социальной картографией, всё с той же последовательностью, но с привлечением графических средств. Всё это реализовано в книжке, но спрятано в двух больших главах: стословах, как перечне свободных кодов, и многословов, как сборке кодов осевых.

Второе, парафраз в книге связан с подсмотренной у Алексея Слаповского (недавно умершего, крупнейшего российского писателя) дисциплинарной работой с текстами. Собственно, стословы – это его изобретение. Задача состоит в том, чтобы выделить одну идею и уложить её описание ровно в сто слов, не больше и не меньше. Все тексты первой части книжки пронумерованы и состоят ровно из ста слов. Но это не всё. Все тексты взяты из поля: интервью, наблюдений, чтения дневников и статей, но взяты не прямо, а косвенно, переработаны и переписаны. Другими словами, в текстах нет живой речи, даже там, где стоят кавычки, нет цитат. Все стословы – это парафраз полевой работы. И задачи тут две: во-первых, сделать явной авторскую позицию (начать и продолжить автоэтнографическое письмо), во-вторых, анонимизировать участников диалогов (не формально, через подписи каких-то бумаг, а по факту, – никто не сможет указать на текст, как некоторый продукт конкретного человека).

Наконец, третье, стечение обстоятельств, определилось запросом Фонда Тимченко в 2017 году ровно на столетний юбилей революции поговорить со столетними стариками. Найти их не просто, но если подключить к этому социальные службы, то задача существенно облегчается, особенно в Москве, где есть хоть какая-то медицина. В общем, обстоятельства сложились так, что открылся удивительный мир стариков с их переживаниями, страстями, мудрыми советами, чем я и не применил воспользоваться и не только в Москве.

Так, через интерпретацию, парафраз и стечение обстоятельств удалось поговорить со стариками и показать их удивительный мир, растянутый на целое столетие. Старики учат не жизни, которой научиться невозможно, они учат верить в себя и не преклонять колени перед напускным наукообразием предмета, объекта и метода. Старики учат оставаться свободным, а значит учат нас быть собой».